А.П. Стамболи
МИФЫ О НАПОЛЕОНЕ И СОВРЕМЕННОЕ ПРОЦВЕТАНИЕ ЕВРОПЕЙСКОГО ТУРИЗМА
В статье отмечены некоторые количественные противоречия в описании похода Наполеона на Москву, и зависимость от них оценки современной туристической ситуации в Европе.
A.P. Stamboly
SOME LEGENDS ABOUT BONAPARTE
AND BEAUTIFUL SITUATION IN EUROPEAN TOURISM TODAY
Some numerical contradictions in Bonaparte’s war (1812) descriptions are examined in this paper. The dependence upon them of the tourist situation in Europe is discussed also.
Мифы о Наполеоне. Историческая наука абсолютно мифологична, потому что все недостающие сведения с лихвой восполняются мифами. Недавно услышал по ТВ такую фразу: «Нам абсолютно ничего не известно о древних финикийцах, но мы представим вашему вниманию подробную реконструкцию их жизни». Вопрос заключается только в том, насколько исчезающе мала доля фактического материала и как велика мифологическая часть истории.
И если для событий, происшедших на наших глазах, мифологическая часть может быть даже меньше 90%, то для событий, свидетелями которых мы не были, она возрастает до нескольких девяток после запятой. Причем некоторые мифы служат вполне понятным целям и потому их существование можно было бы хотя бы как-то оправдать – как мы видим оправдание службы латышей в частях СС в самой Латвии или западных украинцев в формированиях Степана Бандеры в Украине – т. е. абсолютно бессмысленные и, я бы сказал, бездарные и крайне вредные мифы. Более того, задача истории как части политологии как раз и заключается в переписывании именно мифической составляющей. Кем был Степан Бандера или Антонио Бандерас – народным героем или бандитом?
В разное время ответ на этот вопрос был разным. Если вся история насквозь мифологична, то наиболее мифологичными, разумеется, можно считать самые важные эпизоды – например, все мифы о Наполеоне. Из-за недостатка времени я попробую немного рассказать только об одном мифе – или, скорее, о том, насколько абсурден миф о так называемой «Великой армии».
Попробуем определить численность вторгшейся в Россию армии по следующим признакам:
I. Свидетельствам современников.
II. Данным об учебных заведениях для подготовки военных кадров.
III. Передвижение и размещение такой массы войск в начале 19 в.
Меня даже обвиняли некоторые авторы, например Дыбов, что я пользуюсь в основном энциклопедиями и детскими хрестоматиями для своих исследований. Именно так! Чем более открытый источник, чем он примитивнее, тем убедительнее звучат мои недоумения: если уж в самых открытых книгах это так, то что тогда говорить о закрытых источниках!
I. Итак, что пишут о численности «Великой армии» современники? Данные разнились в разы. Перечислим наиболее важные версии, которые я бы озаглавил следующим образом:
1. Официальная версия – более полумиллиона – все школьные учебники и поэты вроде Верне.
2. Полуофициальная версия – близкая к полумиллиону, но все же значительно меньше – это академик Тарле, Клаузевиц, Шамбре и т. д.
3. Версия полковника Марбо.
4. Английская версия – 50 тысяч.
5. Наконец, наша версия, основанная на версии полковника Марбо.
Рассмотрим теперь подробнее первую версию.
1. Официальная версия – более полумиллиона. Школьный учебник истории безапелляционно определяет численность вторгшейся в 1812 г. в Россию «Великой армии» в 640 тысяч человек [1]. Эта цифра настолько упорно повторяется на протяжении вот уже около 200 лет, что ни у кого не возникает никаких сомнений и, главное, желания проверить ее. Исходя из принципа «Кто больше?» официальные историки соревнуются между собой в непомерном раздувании количественного показателя армии Наполеона. При этом разнос между официальными источниками также непомерно велик и составляет огромные цифры. И все же никогда они не опускаются ниже цифры в полмиллиона солдат, поэтому все источники, определяющие Великую армию, перешедшую через Неман в июне 1812 г., более чем в полмиллиона, я буду относить к разряду официальных: «Французская армия, состоявшая, по официальным известиям, из семисот тысяч человек, не имея в том числе ни отборных войск, ни гвардии, была разделена на тринадцать корпусов» [2].
«Армия, необходимая Наполеону для похода, уже тогда определялась в полмиллиона человек, не считая тех 50 тысяч, которые Наполеон должен был получить из Австрии и Пруссии. Из этого полумиллиона больше 200 тысяч должны были выставить другие вассалы – Италия, Иллирия, Вестфальское королевство, Бавария, Вюртемберг, Баден, Саксония, все остальные государства Рейнского союза, Великое герцогство Варшавское; 90 тысяч поляков служило в наполеоновской армии. Бельгия, Голландия, ганзейские города считались не в числе вассалов, а в составе Французской империи» [3].
2. Частное мнение официальных историков – менее полумиллиона. Тем не менее, некоторые историки, вынужденные считаться с официальной точкой зрения, все же уходят от оголтелого завышения численности армии Наполеона и снижают планку ниже полумиллиона солдат. Вот, например, как изящно это делает академик Е.В. Тарле:
«В общем, из 655 тысяч человек, которыми располагал Наполеон для войны с Россией, 235 тысяч он должен был оставить пока во Франции и в вассальной Германии, а через границу переправил лишь 420 тысяч человек. Но и эти 420 тысяч подходили и переправлялись лишь постепенно».
Насколько же постепенно подходили и переправлялись «эти 420 тысяч» за два месяца наступления и три месяца бегства академик дипломатично умалчивает. Примерно в те же 400 тысяч определяет численность Великой армии и Клаузевиц, опираясь на данные Шамбре:
«Согласно Шамбре, у которого вообще мы заимствовали данные о численности французских вооруженных сил, мы определили численность французской армии при ее вступлении в Россию в 440 000 человек…».
3. Версия французского полковника Марбо – 300 тысяч. Однако современный английский историк Роналд Ф. Делдерфилд, указывая на огромные расхождения в оценках численности «Великой армии», заостряет на этом внимание читателя: «…данные о количестве войска, переправившегося через Неман, в разных источниках варьируются очень сильно – от 320 до 600 тысяч человек» [4, с. 346].
Он же указывает на серьезный французский источник, считая его крайне точным – на полковника Марбо, участника московского набега, который называет численность «Великой армии» вдвое меньшей официальной: «Указывая общее число вторгшихся в Россию войск в количестве 325 900 человек (из которых 155 400 были французами), Марбо утверждал, что в конце кампании через Неман переправились 60 тысяч». (Клаузевиц называет совершенно иную цифру переправившихся через Неман в обратном направлении – 1 600 человек, что выглядит гораздо более реальным.
Это имелись в виду инвалиды, самостоятельно перешедшие Неман. Общее же число сдавшихся в плен насчитывало пару десятков тысяч (максимально называлось просто невероятная цифра в 90 тысяч пленных), которых в 1813 и последующие годы русская армия распихивала по домам. Поэтому, если Марбо называл число спасшихся в размере 60 тысяч, то он имел в виду, конечно, спасенных русскими несчастных путешественников, нежели стойких самостоятельных инвалидов, преодолевших мосты в Ковно без поддержки русских солдат.)
4. Английская версия – 50 тысяч. Но даже эти цифры (325 900) общего числа вторгшихся в Россию солдат «Великой армии» неожиданно начинает осмысливаться по-иному при сопоставлении ее с другой, приведенной Делдерфилдом чуть ниже: «Может быть, самый лучший способ прийти к окончательному выводу относительно потерь – это разделить войска Наполеона на три части: дезертиры, фланговое охранение и московский контингент. Дезертиры, исключительно пруссаки и австрийцы, практически не несли потерь, уменьшив наступательные силы на 275 тысяч человек, не беря в расчет сопровождавших армию» [4, с. 348].
Простой арифметической подсчет показывает, что, по версии Марбо – Делдерфилда, «верные» Наполеону части вряд ли превышали 50 тыс. человек (325 – 275 = 50). Иными словами, почти на 80% «Великая армия» была составлена из армий, принимавших участие в антинаполеоновских коалициях, и поэтому говорить о боеспособности такой армии не приходится. Более того, можно спокойно вычесть число солдат антифранцузских коалиций из «Великой армии», после чего в остатке мы получим совершенно смехотворную цифру около 50 тысяч.
5. Наша версия. Между тем, совершенно не оспаривая численность наполеоновской «Великой армии» (500–600 тысяч солдат), – наша точка зрения заключается в том, что ее состав был приблизительно следующим: 20 тысяч пруссаков, 30 тысяч австрияков, 50 тысяч так называемых французов (голландцев, итальянцев, хорватов и немцев) и, наконец, 400 тысяч русских! Были еще всякие польские волонтеры, вестфальцы Жерома, и другие, формально увеличивавшие «Великую армию» до 600 тысяч, но на самом деле несуществующие части.
II. Переход от войн с армиями в десятки тысяч к армиям численностью сотен тысяч произошел абсолютно неоправданно. Фельдмаршал А.В. Суворов командовал самой большой группировкой войск в России – она насчитывала менее 30 тыс. человек. Аналогично и во Франции. Как менее чем за 10 лет численность армии могли подскочить более чем в 10 раз?
Данные об учебных заведениях абсолютно не дают поводов для оправдания такого большого числа офицеров, военных инженеров и т. д. Указы начала XIX в. об увеличении слушателей и открытии новых учебных заведений для подготовки офицеров не позволяли полностью укомплектовать подразделения нужным количеством офицеров, причем их количество было менее официального во много раз.
Где рост военной промышленности, увеличившей в десятки раз производство ружей, запчастей к ним, пороха и пуль, обмундирования и военного снаряжения и всего пр.? Где, наконец, военные академии и училища, выросшие также в десятки раз? Например, «План военного воспитания», утвержденный Александром Первым 21 марта 1805 г. предусматривал увеличение числа выпускников военных учебных заведений до 400 человек в год. В 1807 г. был открыт Волонтерский корпус (для сирот), который до 1812 г. подготовил для полевой армии около 1 тысячи офицеров. Всего же во всех военных школах России с 1801 по 1812 г. прошли обучение около 10 тысяч человек (сюда входят преимущественно артиллерийские, инженерные, топографические и пр. офицеры, из них полевых – всего 25–30%). Для армии в 600 тысяч человек это пустяк. Во Франции цифры куда более умеренные, отчего боеспособность более чем миллионной «Великой армии» еще более сомнительна…
III. Попробуем теперь представить себе старую Смоленскую дорогу, по которой идут 300 тысяч французов – так называемый «московский контингент» – и отступающую русскую армию численностью более 200 тысяч солдат. От Смоленска до Москвы шла одна-единственная довольно узкая дорога (не шоссе!) – большак. И вот по этому большаку сквозь леса и болота, вытянувшись очень узкой лентой, шло огромное количество войск: Ширина дороги, даже если ее занять полностью, позволяла двигаться наиболее компактным способом – строевым маршем (бред какой-то!) 5–6 солдатам в один ряд. Значит, рядов тогда было около 100 тысяч, расстояние между рядами – около 2 м (а то и больше). Это значит, что все солдаты, собранные в одну маршевую колонну, вытянулись бы более чем на 200 км. Но! Между ними были обозы, которые везли все необходимые пожитки, пушки и т. д. Солдаты делились на подразделения, и расстояния между рядами увеличивались.
Тогда, чтобы вытянуть армию в 600 тысяч человек в узкую ленточку, понадобится расстояние в несколько раз большее, а все расстояние между Смоленском и Москвой – всего-то 375 км. Иными словами, получается, что пока последние французы покидали Смоленск, первые русские уже входили в Москву. И чем доставлялись хвостовые французские солдаты к Бородину? Вертолетами, что ли?
Какова была ширина Московского тракта? Какова его «проходимость» (в человеко-часах)? Например, я где-то читал, что, якобы, при выходе из Москвы ширина тракта была такова, что четыре подводы могли ехать по нему в одном направлении. Но далее-то ширина тракта сужалась до двух подвод.
Я уже не говорю о том, что всю эту «ораву» надо было кормить более 100 дней, пока шли «тараканьи бега» более полумиллиона вечно голодных «мужукофф» от Смоленска к Москве и обратно с конца июля по октябрь! Полмиллиона за 100 дней «сожрали» бы больше, чем все близлежащие деревни могли запасти за 10 лет.
Во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. переброска сотен тысяч человек вытягивала колонны на сотни километров, а дороги через полтораста лет были уже намного лучше и шире. Единственным отличием Красной Армии было то, что ей продовольствие подвозили машинами, а французам приходилось добывать его самим, а скорость передвижения была просто невероятной – более 20 км в день при полной амуниции в течение очень длительного времени.
Процветание европейского туризма. В связи с личностью Наполеона экскурсоводы обычно показывают Дом инвалидов, Музей художника Давида, Триумфальную арку и другие объекты Парижа, потрясающие красотой и имеющие всемирно-историческое значение. В Москве находятся храм Христа Спасителя, заново отстроенный после московского пожара Кремль, Бородинская панорама и другие, не менее прекрасные и значимые объекты. Однако мы предлагаем совершить экскурсии с новым взглядом на хорошо известные памятники. Подойдем к ним не как зрители, а как исследователи.
Тема «донаполеоновская Москва» оказывается намного интереснее, нежели это можно предположить. Наибольшие неувязки, конечно же, связаны с Кремлем. Кремль был не просто сожжен – он был уничтожен! По Боровицким воротам мы можем реконструировать и все остальные башни – они тоже имели подобный вид, потому что между первой и второй стенами Кремля протекала река Неглинка на месте Александровского сада. К тому же сам Кремль был белокаменным, а не краснокирпичным и т. д.
Опять же, если подойти к Триумфальной арке в Париже и к стенам храма Христа Спасителя в Москве в качестве исследователя, то многое откроется нашему взору: оказывается, на этих стенах указаны имена героев, павших, соответственно, во славу Франции и России. И как исторический источник стены весьма красноречиво опровергают официальную версию событий. Например, я провел детальный анализ имен на стенах храма Христа Спасителя – благо они в текстовом формате выложены в Интернете на официальном сайте Храма – и моя версия Бородинской битвы заключается в том, что убитые исчислялись сотнями, а вовсе не десятками тысяч.
Памятник под открытым небом «Бородино» тоже является известным туристическим объектом, и он еще ждет своего непредвзятого исследователя. Реконструкция событий по документам рисует нам совершенно иную картину, чем содержание школьных учебников. Само же наличие Спасо-Бородинского монастыря посреди поля свидетельствует о необходимости полностью пересмотреть реконструкцию битвы. Скажу коротко: с документами в руках очень легко доказать, что французы в Бородинской битве участия не принимали, а это был расстрел русских частей батареей Раевского, и все убитые и раненые, поименованные на стенах храма Христа Спасителя, пострадали именно по этой причине.
Развитие туризма неизбежно связано с тем, что людям гораздо интереснее самим исследовать вопросы истории и культуры, чем воспринимать навязшую в зубах «жвачку» экскурсоводов. Новый альтернативный взгляд на историю требует и нового подхода к формированию туристических потоков. Если сегодня Бородинское поле не переполнено туристами, то это происходит только потому, что людям неинтересно слушать на поле то же самое, что написано в школьных учебниках.
Если же им предложить провести исследование и рассмотреть различные подходы к решению вопросов реконструкции, то многие вполне могут этим заинтересоваться.
Литература
1. Буганов В.И., Зырянов П.Н. История России. Конец XVII–XIX в.: Учебник для 10 кл. общеобразовательных учреждений. – М.: Просвещение, 1995. – С. 131.
2. Верне. История Наполеона. – М., 1977. Гл.XXXV. Поход в Россию.
3. Тарле Е.В. Отечественная война 1812 г. // Собр. Соч.: В 12 т. Т. VII.
4. Делдерфилд Р.Ф. Наполеон. Изгнание из Москвы. – М., Центрполиграф, 2002. – С. 346, 348.
